В екатеринбургской студии телеканала Союз на вопросы телезрителей отвечает клирик Свято-Троицкого кафедрального собора города Екатеринбурга, духовник и проректор по учебной работе Екатеринбургской духовной семинарии, старший преподаватель екатеринбургского Миссионерского института и ведущий программ "Читаем Добротолюбие" и "Читаем Ветхий Завет" на канале "Союз" священник Константин Корепанов.
(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)
Рождественский пост – начнем программу с разговора об этом – готовит нас к празднованию Пришествия в мир Спасителя, Богомладенца Иисуса Христа. Некоторые священники рекомендуют своим прихожанам, своим духовным чадам взять на время поста для себя какое-то определенное духовное задание: либо почитать духовную литературу, прочитать или перечитать Евангелие, комментарии к Священному Писанию. Кто-то рекомендует отказаться от того, что вызывает зависимость и привязанность: от просмотра телевизора, различных телепередач, социальных сетей и т.п. Я хотел бы у Вас узнать – в Вашей практике есть какое-то личное правило, которое Вы для себя устанавливаете на время поста или рекомендуете своим родным и близким?
– Конечно, должен быть духовник, которому человек доверяет свою жизнь, свою душу. Если духовник сказал о том, что Вы перечислили (взять духовное упражнение, какое-то правило для себя), – это хорошо. Хорошо хотя бы просто потому, что человек определяет свою жизнь по рекомендациям священника как минимум, а если еще и духовно опытного, это еще лучше.
Но есть иное видение проблемы поста (как правило, речь идет именно о Рождественском и Великом). Вот взяли мы упражнение, делаем его… Очень хорошо. Оно полезно? По всей видимости, да, раз мы его делаем. Прошло Рождество – и мы бросаем это упражнение. Как так? Если оно полезно, почему вы его бросили? Если мы его делали только какое-то время, то зачем мы его делали? То есть, получается, мы выполняли некое упражнение для чего? Какой в этом смысл? Какая в этом цель? Чтобы подготовиться? То есть это временное состояние вроде подготовки к экзамену? Праздник – как экзамен? Ну, пережили праздник более глубоко, чем если бы не готовились. А потом что? Делаем то, что делали до поста; живем так, как жили до поста? То есть пост – это временные усилия человека для того, чтобы просто встретить праздник?..
Церковь по-другому смотрит на эти долговременные посты. Или, скажем так, есть другое измерение любого поста.
Пост – это ступень, помогающая взойти дальше по лествице духовной жизни, по лествице, приближающей меня к Богу. В период поста я добился чего-то и не должен это терять. В следующий пост добился еще чего-то и тоже не должен это терять. Я не должен упускать того приобретения, что достиг с помощью поста.
За отсутствием времени (у нас же не лекция о посте) нет возможности подробно это аргументировать и доказывать, хотя это было бы интересно на самом деле. Но единственная возможность так прожить – это когда мы не выбираем какое-то правило (то или иное) для себя. Потому что, выбирая для себя правило, мы в любом случае поступаем по своей воле. Это хорошо, но тактически. В лучшем случае мы приобретем некую волю, некое терпение; это даст нам некую благодать, которую мы потеряем на второй (третий, четвертый) день Рождества, потому что мы это упражнение оставим, а вместе с этим благодать оставит и нас. Это не есть хорошо, хотя тактически это полезно, и все мы с этого начинали когда-то, когда были неофитами.
Единственное, что дает нам (как сейчас модно говорить) пролонгирование этого действия, сохранение благодати, – это когда мы в пост делаем то, что должны делать, а именно жить, соблюдая заповеди Божии. И хорошо бы начать любой пост с того, что просто взять ручку, карандаш (кому что нравится), блокнот и начать читать Евангелие. Не по главе читать, а так, как прочитали его первый раз в своей жизни, – не сумев оторваться от него…
И выписать те заповеди, которые дает нам Христос. Не кто-то, а Христос. Выписать их и сказать: «Я буду это исполнять». Если не могу все заповеди исполнить, буду эту исполнять. Но это заповедь Божия, и она никак не соотносится со временем поста. Я могу есть мясо после поста, могу не есть мяса в пост, но заповедь Божия неизменна: она касается времени и поста, и всей жизни. Приобретя навык исполнения этой заповеди, я ничего не теряю. Я должен ее исполнять. Рождество не отменяет эту заповедь. Трапезный стол или новогодний праздник не отменяют эту заповедь. Рождественская елка или катание с горки не отменяют эту заповедь.
Куда бы я ни пошел – в гости на пельмени или в храм на бдение, все равно это не отменяет заповедь, которую дал Христос. С мясом или без мяса, с молоком или без молока, на бдении или на празднике, я обязан исполнять эту заповедь. И, приобретая в пост навык, я продолжаю дальше жить. Если мы посмотрим на заповеди Христовы, то все они регулируют наше отношение не к еде, а к Богу и людям; прежде всего к людям. И это такое состояние, которое с окончанием поста не заканчивается.
Буквально вчера у меня была беседа с молодежью Вознесенского храма. Был соответствующий вопрос – и возник такой пример. Я спросил: «Какую заповедь вы помните из Нового Завета? Что Христос сказал?» Они говорят: «Возлюби ближнего своего, как себя». – «Хорошо. Вы живете с родителями, чаще всего с мамой (там молодежь была, все неженатые, не замужем). Возлюбите своих родителей. Придите и скажите: “Мама, в пост я мою посуду”. И после поста говорите: “Я буду мыть посуду, пока не женюсь (или замуж не выйду). Я буду убирать в комнате”».
Потому что мы живем, привыкая к тому, что окружены заботой другого человека. Даже женатые привыкают принимать служение другого человека. К этому очень хорошо и быстро привыкаешь. В пост давайте вспомним о том, что это мы должны служить другому человеку. Мы! Потому что кто хочет быть первым, тот будет пусть всем слуга. Это заповедь, данная нам Христом: служить как можно больше тем людям, которые окружают тебя.
Я, например, все время говорю детям: «Извините, я устал». Я прихожу с работы, скажем, в девять-десять часов вечера, вот сегодня в половине двенадцатого приду. Прихожу домой – я устал. А они не видят меня целые сутки, они хотят со мной почитать, что-то мне показать. Когда один ребенок бежит – и это тяжело, а когда четверо... Это радостно, но это трудно, потому что каждому надо уделить внимание. И обычно можешь позволить себе сказать: «Дети, я устал».
Но сегодня пост, я не могу этого сказать, потому что это мои дети, потому что я дан им Богом, чтобы заботиться о них. И вот я сажусь и начинаю читать... Мне хочется взорваться, а я себе говорю: «Нет, батенька, пост. Ты забыл, какое это время? Ты должен готовиться к Рождеству, должен готовиться к встрече Того, Кто пришел, чтобы тебе послужить, чтобы тебе рассказать Свое слово, чтобы тебя утешить, твою просьбу выслушать».
Ты хочешь к Нему прийти – и с чем ты к Нему придешь? С тем, что ты в чем-то себя ограничил? Ты приди к Нему с тем служением, которое ты ради Него совершил, – это и будет пост. У такого отношения к посту два плюса.
Во-первых, он не заканчивается, он не может закончиться, не имеет права закончиться, потому что 8 января я не могу сказать по совести: «Дети, пост кончился. Дайте мне мое. Я устал, идите отсюда». Я не могу так, тогда смысла нет. Я должен взять эту планку и держать ее, и тогда в следующий пост, когда он наступит, я могу взять другую планку; еще больше взять на себя. Потому что кроме детей есть еще жена, есть родители, есть друзья, есть попечение, есть работа, в конце концов, которая тоже что-то требует, потому что она по послушанию.
Таким образом, я встаю на путь, который не кончится никогда, разве лишь тогда, когда все во мне будет отдано Христу. И от поста к посту я буду употреблять усилие для того, чтобы служить Богу.
Второй плюс – это то, что совершается внутренняя работа. Что бы я ни делал (читаю ли детям книги, мою ли маме посуду, беру ли на себя часть попечения о доме, каждую свободную минуту помогая своим близким), я никогда не смогу этим похвастаться. Это больно, это трудно, ты постоянно делаешь усилия, и это нисколько не влечет к каким-то амбициям и тщеславию, как это часто бывает во время поста. «Я-то пощусь, а они нет. Я могу, а они нет». Тем более эти корпоративы новогодние... «Они, грешники окаянные, пошли на корпоратив, а я-то не такой!»
– Или: и я тоже пошел, но мясное не вкушаю.
– Да. Фарисейство. Вроде все правильно, хорошо, но происходит то, от чего нас очень предостерегал Христос: от закваски фарисейской.
Кстати, вспомнил один сюжет. Отец Илия рассказывал его нам на озере Увильды несколько лет назад, когда у него появился третий ребенок в семье. У него очень хорошая матушка, по всей видимости, и он привык жить, окруженный ее заботой. И вот он рассказывал: «Сижу кушаю. Один ребенок сидит, другой ребенок сидит, у жены третий ребенок на руках. А я говорю: «Слушай (называет ее по имени), подай, пожалуйста, мне кружку…» И вдруг он понимает, что сидит как король. Жена детей накормила, меня накормила, с ребенком стоит на руках и еще мне кружку должна подать. А он сам что же? И вот он рассказывает: «Это для меня было таким потрясением! Я вдруг понял: что-то во мне не так, я не так строю свою жизнь, не по-христиански».
У нас привыкли говорить о том, что муж – патриарх, глава семьи: он сидит, и все ему служат. Так и не так. Потому что, скажем, в Послании к Ефесянам, которое читается на венчании, говорится: «Жена да боится своего мужа, слушается своего мужа, а муж да любит свою жену, как Господь возлюбил Церковь». То есть муж должен служить, заботиться о своей жене так, как Христос служил и заботился о Своей Церкви. Вот такая планка ставится для мужа. Пост – самое время пытаться эту планку достичь.
– Батюшка, спасибо за эти размышления. Потому что действительно во время поста достаточно часто можно услышать, что пост – особое время для молитвы, для дел милосердия, для систематического соблюдения утреннего и вечернего правила, для самоограничения себя в еде и в чем угодно еще… А на следующий день после поста: «О, пост закончился, теперь я могу вновь вернуться к нормальной жизни». То есть пост является как бы неким периодом, который вынужденно приходится перетерпеть...
– Да, все люди через это проходили. Вот я начинаю исполнять правило, вот я себя ограничиваю, идет пост. Я смотрю на свое сердце и говорю себе честно: вот сейчас, например, 12 или 18 декабря, что я хочу? Я хочу только одного – чтобы пост скорее закончился.
Так, значит, я надеваю на себя какую-то личину? Я что-то примеряю на себя? Я притворяюсь? Потому что я мечтаю о том, чтобы это кончилось! Это лицемерный пост. Но больше всего Христос нас заставляет избегать всяческого лицемерия. Мы должны поститься, и мы должны молиться, но мы должны молиться не только во время поста, а всегда. И пост – это воздержание от страстей и похотей, распятие своей плоти. Но это не только делание в пост, это постоянное делание.
Мы тяготимся постом только по одной простой причине – мы не любим Христа. Мы очень любим мир, мы очень любим свою плоть, мы очень любим жить в этом мире, он нам нравится. И если мы делаем вид и на сорок дней воздерживаемся от него, втайне мечтая, чтобы отбыть некую повинность и вернуться к радости общения с миром, – это ничего не созидает. Поэтому и получается, что люди, пять, шесть, семь лет прожившие в Церкви, говорят: «Ну и что? Да, постился. Да, исполнил. И что из этого?» От поста к посту получается одно и то же: человек не меняется, не растет, не развивается.
А как сделать так, чтобы в сердце была любовь ко Христу? Ибо любовь сделает мое добровольное служение Ему радостным и приятным. Я ради Него откажусь от прихотей этого мира и буду радостен тем, что отказался. У Паисия Святогорца есть замечательные слова на эту тему. Он говорит: «Вы не тяготитесь постом, вспомните о том, ради чего вы это делаете. Посмотрите на распятого Христа и скажите: Господи, можно с Тобой рядышком чуть-чуть повисеть? Мне так хочется это сделать». И повисеть с мыслью, что мы разделили со Христом Его распятие, хоть чуточку. И тогда, когда будет Рождество, нам не захочется наедаться до отвала этим мясом. Мы же только что висели! Это что, понарошку было? Не по-настоящему?..
Так вот, чтобы любовь была в сердце, есть только один способ. «Любящий Меня, – говорит Христос, – заповеди Мои соблюдет». То есть опять мы приходим к заповедям. Когда мы начнем исполнять заповеди, в нашем сердце будет развиваться и углубляться любовь ко Христу, будет прибавляться благодать, та настоящая благодать, которая никогда не оставляет человека, потому что он правильно начал. Это то делание, которое не кончится, и человек будет восходить от благодати к благодати, от одной ступени к другой. И пост будет тем временем, горнилом, когда мы очищаем себя от очередной прихоти, очередной привычки, для того чтобы больше служить людям.
А от того, что я просто попостился, никому нет ни радости, ни милости, ни пользы; это только тешит наше самолюбие.
– Вопрос телезрительницы из Свердловской области: «Наш священник не разрешает во время поста смотреть телевизор и каналы “Союз” и “Спас”. Тогда для кого они транслируются?»
– Сложный вопрос. Вот на «Союзе» некоторое время назад работал один человек. Я не буду его называть, его не видели в эфире, он был из обслуживающего персонала, без которого, тем не менее, работа «Союза» невозможна. Однажды один журналист брал у него интервью (не в эфире, а для газеты) и спросил его, что лучше смотреть по телевизору, какие программы, фильмы, кино. Он говорит: «Знаете, лучше смотреть, конечно, какие-нибудь полезные научно-популярные передачи, от которых есть какое-то прибавление ума. Еще лучше смотреть телеканал “Союз”. А лучше ничего не смотреть, а читать святых отцов». Это сказал работник телеканала «Союз».
Мне очень запомнилась эта фраза, которая говорит о том, что телеканал «Союз» – очень хорошая вещь, но есть лучшие. И, очевидно, священник, окормляющий Вас, как раз и хочет обратить внимание на то, что есть вещи более глубокие, более серьезные, более правильные, чем то, что говорится, читается, поется или преподносится на телеканале «Союз». Может, он хочет, чтобы в пост ваше прикосновение к христианству, к православию стало более глубоким, более чистым, более христианским. Если все же какое-то есть недоумение, подойдите к своему священнику и скажите: «Батюшка, дорогой, я очень Вас уважаю, люблю, скажите тогда, какую именно книгу я должна почитать? Потому что без “Союза” мне жить очень трудно, это моя духовная пища. Скажите, чем я могу заменить ту духовную пищу, которую я получала с этого телеканала?» Но в любом случае послушание приносит человеку гораздо больше пользы, чем что бы то ни было.
– Вернемся к теме, когда пост для нас – это состояние духовного роста, которое не заканчивается с окончанием поста. Вы подняли достаточно глубокий вопрос, и, наверное, это тема даже не одной лекции, а всей нашей жизни: что сделать, чтобы любовь ко Христу у нас была?
– Она нам дана. В день, когда мы крестились, любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым. Это цитата из послания апостола Павла. И эту любовь искоренить в нас ничто внешнее не может, только наше упорное ей противодействие. Внешние обстоятельства угасить ее не в состоянии. Нам дана эта способность любить Христа, желание любить Христа, но дальнейшее возгревание этой любви зависит от нас самих. Если мы будем делать то, что велит нам любовь Христова, любовь ко Христу, то она будет возрастать, захватывая всю нашу жизнь. Если мы не будем этого делать, то она будет спать. Тоже буквально цитата из апостола Павла: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос». Мы все спим.
А бывает нечто страшное: человек крещен был когда-то, но потом начинает ненавидеть Христа, ненавидеть то, что Он требует, ненавидеть эти заповеди, ненавидеть эти правила; начинает буквально рубить сук, на котором держится его жизнь. Вот тогда становится совсем плохо и невесело.
А чтобы возгревать эту любовь, Христос предложил одно-единственное правило – исполнять Его заповеди. Но с чего вы начнете – с молитвы ли в своей келье, с внимательного ли чтения молитвы «Отче наш», со служения своей семье или с молитвы за обижающих – это уже ваше дело. Начните хоть с чего-нибудь, хоть с какой-нибудь заповеди. Но именно с заповеди Христовой, то есть с заповеди, данной Христом, потому что именно эта заповедь (та, которая написана в Евангелии) созидает нас в любви Божией.
Вот возьмем и будем ее исполнять. Скажем, простить всех ближних. Может, год, может, два, а может, пять лет своей жизни посвящу, пока не примирюсь со всеми людьми, с которыми я встречался по жизни. Это будет непросто – каждому человеку заглянуть в глаза и сказать мысленно: «У меня нет ничего против тебя, я абсолютно ровно к тебе отношусь». Каждому человеку! Простить им все обиды, их недостатки в воспитании, их нелюбовь к нам, их предательство, еще что-то...
Люди проживают жизнь, они делают очень много ошибок, и эти ошибки резонансом отзываются на нас. И вот мы начинаем прощать всех, кто против нас в чем-то виноват. И мы увидим, как трудно это порой, как много наших молитвенных усилий это требует. Но в конце концов однажды наступит день, когда мы причастимся и поймем, какую жизнь, какое чудо вливает в нас Христос, когда мы причащаемся именно так, как Он велел нам это делать!
– Вопрос телезрителя из Белгорода: «У меня вопрос о посте. Изначально он устанавливался апостолами в честь памяти апостола Филиппа. Но почему он со временем стал называться Рождественским? Разве нельзя было два поста сделать?»
– Это чисто техническая вещь, которая связана в первую очередь с нормами Великого поста. Великий пост изначально устанавливался сорокадневным и заканчивался тем, что в это время крестили людей; в конце Великого поста людей, готовящихся к крещению, присоединяли к Церкви. И пост был установлен именно для этого. Потом уже, в более поздние времена, к нему прибавилась та покаянная интонация, которую мы сейчас по преимуществу и знаем.
Если Вы знаете историю, то знаете, что праздник Рождества и праздник Богоявления поначалу совпадали (их потом только развели), и на Богоявление начали тоже крестить людей. Понятно, что если их крестят, то до этого нужен 40-дневный пост. И устроили этот 40-дневный пост, чтобы на праздник Богоявления, в день Крещения Господня, крестить людей. Потом эти праздники развели, стал праздник Рождества, стал праздник Богоявления, а этот пост накануне Рождества остался как некий противовес Великому посту, то есть на другом конце календарного года стоит другой 40-дневный пост. То есть весной и в начале зимы – два такие продолжительные периода времени, которые изначально были подготовкой к принятию крещаемых в лоно Церкви. А потом этот пост приобрел большее значение, интонацию (когда стали крестить всегда и везде) – как подготовка к празднику Рождества; собственно, этот акцент он стал нести со временем.
То есть надо понимать, что есть определенное историческое развитие, и это историческое развитие включает разные изменения, происходящие по разным обстоятельствам. Потому что и социальный статус, и природный, этнический статус людей, входящих в Церковь, их духовный образ, разные-разные обстоятельства менялись с веками. Церковь на это реагировала. Пытаясь как-то реагировать на те изменения, которые накапливаются (как сейчас модно говорить, отвечать вызовам времени, вызовам эпохи), Церковь устанавливала что-то, добавляла посты и нагружала их особым содержанием, которое было в соответствующую эпоху более понятным, чем, может, в эпоху предыдущую.
Когда все стали креститься просто младенцами по факту своего рождения (тоже, кстати, на 40-й день), то нужда в этом посте (как в посте перед крещением) отпала. Но его нагрузили другим содержанием, сказали, что поститься все-таки надо, но для другого: есть в этом другой смысл. И действительно, на многие века хватило понимания, что действительно хорошо подготовиться к встрече Рождества вот таким постным трудом. Это именно своего рода церковная педагогика, церковная экономика; так делалось для того, чтобы человеку создать условия для нормальной церковной и духовной жизни.
– Вопрос телезрительницы из Оренбурга: «Я хотела поблагодарить Вас, отец Константин. Много лет Вы мне очень помогаете разбираться в духовных вопросах. Я благодарна Вам за это очень. А вопрос у меня такой. Каким образом справляться с унынием, отчаянием, когда понимаешь, что у тебя не получается ничего? Пытаешься любить нелицемерно, от души – не выходит. Пытаешься поститься, но понимаешь, что постишься тоже не так. Пытаешься не раздражаться, пытаешься делать то, другое, но ничего не получается. Где брать силы, каким образом справляться с отчаянием, унынием, когда видишь, что у тебя просто ничего не получается?»
– Уныние – это обязательный спутник, от него никуда не деться. Это некий знак того, что, если хотите, мы достаточно правильно (более или менее) идем.
Мы очень долго жили с надеждой на свои силы, нас приучили жить с надеждой на свои силы. Придя в Церковь, мы услышали очень много о том, что мы должны делать, что обязаны делать. И когда мы пытаемся это делать, мы видим, что ничего не получается. Уныние в этом состоянии естественно.
Мы хотим быть добрыми, любящими, молитвенными, воздержанными, постящимися, при этом веселыми, радостными, а у нас ничего не получается. И не может получиться, хотя бы просто потому, что для приобретения этих духовных свойств необходимо время, а мы еще в Церкви недостаточно долго прожили.
Понимаете, есть разница. Скажем, человека прежней эпохи с детства воспитывали, чтобы он надеялся на Бога. Мама учила ходить ребенка и молилась: «Господи, помоги!» Ребенок приходил в школу и просил: «Господи, помоги!» Человек сеял огород и понимал, что урожай вырастет, если Бог даст. Это не было какой-то метафорой, это была реальность. Особенно когда враги могли прийти в любую минуту, когда в любую минуту могла прийти чума, вор, разбойник, болезнь, простуда, лихорадка. Человек понимал, что без Бога – ни до порога. И он с детства врастал в систему, когда нужно надеяться на Бога.
Жизнь была тяжелая, но уныния в реальности у него было гораздо меньше. То есть человек трудился от зари до заката, но не унывал. У него мог сгореть в пожаре дом дважды в течение года, а он не унывал. У жены могли быть несчастные роды – ребенок умер; или мужа убили, а она не унывала. Потому что они с детства привыкали жить в системе доверия Богу и надежды на Бога. Горе было, но не было уныния. Люди были более жизнеспособными.
Нас вырастили в других условиях, мы надеемся на себя, рассчитываем на свои силы. И вот уныние есть некий миазм, запах (ароматом не назовешь), привкус того, что в нас умирает своя воля. Постепенно вымирает, вытравляется. И уныние есть знак того, что надежда на себя, на свои силы увядает; мы понимаем, что сами ничего не можем. Нам от этого грустно, потому что мы не знаем, на что тогда надеяться... Мы же должны! Нам же нужно! Мы же хотим это все сделать, а ничего не получается.
И вот человек постепенно доходит до какой-то точки (иногда эту точку можно назвать дном), до некоего дна (у каждого оно свое), где полностью умирает надежда на себя, и человек понимает, что он сам по себе ничего не может. Ничего!
И приходит то самое, с чего начинаются заповеди блаженств: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Человек осознает, что он совершенно нищий, у него ничего нет, что бы он мог принести Богу, и он говорит просто: «Господи, спаси меня!» Или как разбойник: «Помяни меня во Царствии Твоем». «Я нищий, я ничего не могу Тебе принести. Я ничего не умею, я ничего не понимаю, у меня ничего не получается, я не могу без Тебя жить. Я – ничтожество, но Ты для меня – всё!».
Обычно это происходит на молитве. Это не так, что сидит человек на лавке, раскис. Он молитвенно об этом просит Бога, причем молитва порой очень долгая, очень напряженная. Это не так просто. Это нельзя сделать мгновенно, потому что своеволие и самонадеянность, копившиеся в нас годами, умирают не быстро. Но в конце концов вдруг нас озаряет милость Божия, Он подает нам Свою руку, и в нас оживает та благодать, которая была дана в крещении, мы вдруг получаем силы. Например, молиться. То, что нам казалось трудным, вдруг делается простым: мы молимся. Но мы понимаем самое важное...
Об этом очень хорошо пишет Симеон Новый Богослов, можете почитать. Мы понимаем в этот момент, что это Он нам дал благодать. Это не мы молимся, Он нам дал способность молиться, Он дал способность поститься, Он нас воздвиг из мёртвых – и вся наша жизнь становится благодарением. Мы ничего не приписываем себе, потому что знаем, что сами ничего из себя не представляем. Тогда приходят и мир, и радость, и тишина, и способность что-то делать. Но это (важно знать!) только начало пути, потому что по первости мы ещё не умеем жить в этом доверии Богу, в этой нищете духовной.
И опять-таки даже в этом состоянии со всех сторон нам говорят: «Это всё ерунда! Ты на Бога надейся, конечно, но сам-то не плошай». В глубине души вся наша цивилизация, вся наша культура, все то, что мы впитали всеми фибрами своей души, говорят нам: «На себя надейся! Ты можешь! Ты должен!»
Все современные тренинги, все современные рекламы, все современные технологии нацелены на одно – чтобы я рекламировал себя, надеялся на себя, презентовал себя, чтобы я из себя строил свою жизнь. Христианство в этом смысле совершенно иное, поэтому нам так трудно врасти в него – и приходится терпеть уныние. Но я Вас утешу. Такие великие люди, как Серафим Вырицкий, Серафим Саровский (или особенно древние – Варсонофий Великий и Иоанн Пророк), долгие годы терпели борьбу с унынием. Это неизбежный подвиг всякого человека, подвизающегося на пути ко Христу.
– Вопрос телезрительницы из Самары: «У меня путевка попадает в пост – с 12 декабря по 2 января. То есть я нахожусь сначала в поезде, потом в санатории. С едой вопрос. Например, я еду в поезде двое суток: как я могу молиться, каким образом? И в санатории как быть с меню? Вроде бы пост нужно соблюдать… И в то же время как быть, чтобы не ущемлять, не смущать тех людей, которые рядом со мной будут и в поезде, и в самом санатории?»
– Вообще в практике христианина это обычное дело, учитывая, что у нас четыре поста, причем два из них приходятся на лето, то есть на пору отпусков. Христианин встречается с этим часто. Но по правде, по истине скажу, что этот вопрос нужно обсудить с тем священником, к которому Вы ходите на исповедь, – так будет правильнее всего, потому что он знает многие особенности Вашей духовной жизни и то, что с Вами было в жизни.
Всему этому мы учимся от путешествия к путешествию, от корпоратива к корпоративу, от дня рождения ко дню рождения. Мы учимся, как нам применить нормы церковного и христианского бытия к той реальной среде, в которой мы живем.
Что касается практических советов (потому что я понимаю, что Вы не будете чувствовать утешения, пока этих практических советов не услышите), Вы можете позволить себе (но еще раз повторю, лучше поговорить об этом с Вашим духовником) послабление поста, но старайтесь не есть мяса.
Раз это санаторий, там есть четкие предписания диеты, режима. Вы можете с врачом обговорить этот режим, и Вам дадут постную пищу. Пусть там будет какая-то молочная каша или что-то, но Вы можете договориться с врачом, и Вам выпишут вместо мясных продуктов рыбные продукты. Это в любом санатории делается. Да, Вы вынуждены сказать, что Вы поститесь, хотя можете и не сказать, а просто сослаться на некоторые привычки. Ведь интересы вегетарианцев тоже учитываются в любых современных учреждениях, не только в санаториях. Вы можете обговорить эти условия. Даже Вы можете сказать, что это ради того, чтобы соблюсти пост (например, святой Иоанн Лествичник говорит, что это будет лучше). Да, Вы будете терпеть нападки со стороны тщеславия, но зато Ваша совесть будет спокойна. И Вы не будете чувствовать уныние, что в Вашей ситуации (поскольку Вы направились для излечения) будет значительно полезнее.
Что касается молитвы, Вы всегда можете найти время для того, чтобы помолиться таким коротеньким правилом, как Серафимово правило, и три раза произнести от сердца «Отче наш». Встаньте раньше, чем просыпаются люди, с которыми Вы едете в поезде или живете в одной палате. Или выйдите на улицу (если это касается санатория), произнесите там эту молитву, но от сердца, внимательно, медленно. А потом в течение дня вспоминайте о Боге. Если Вы садитесь за стол, мысленно произнесите молитву, сосредоточьтесь. Пойдите туда, где моют руки, встаньте так, как будто Вы моете руки, произнесите эту молитву, и этого будет достаточно, чтобы сохранить память Божию. Помнить, что вы с Богом, – ведь именно это требуется от христианина.
– Спасибо Вам, батюшка, за то, что сегодня пришли к нам. Желаю Вам, чтобы, придя домой, Вы сказали: «Сегодня пост, и я не устал».
Всех еще раз поздравляем с наступлением Рождественского поста. Желаем, чтобы он проходил не в унынии, печали и некоей рассеянности, а, наоборот, в собранности. И чтобы плоды, которые мы во время этого поста приобретем, сохранялись с нами и не заканчивались после поста.
Источник: Союз